Врачи, работающие с транслюдьми, не собираются отказывать нам в помощи. Уже сейчас они задумываются, как продолжать работу после принятия закона. Даже оставаясь в рамках закона, они будут придумывать возможные способы помощи.
Некоторые врачи дали нам свои комментарии о том, что они думают о законопроекте, чего опасаются и как планируют продолжать работу.
Анна, эндокринолог:
— Законопроект вызывает у меня неприятие. Мне жаль, что высока вероятность ограничений доступа к медпомощи этой группы пациентов. И хотелось бы, чтобы этого не произошло. Опасаюсь, что не будет лазеек в законе. Но такого практически не бывает, поэтому я думаю, что смогу помогать и дальше, просто нужно будет научиться работать в новых реалиях.
Постоянных трансгендерных пациентов у меня около 17–20 человек, и где-то раз в 3 месяца приходят новые пациенты. Поддерживать стараюсь как могу: отдельную цену на выписку рецепта в клинике обговариваю с руководством, и даже на выписке рецептов стараюсь обсудить беспокоящие пациентов вопросы, веду консультации и офлайн, и онлайн. Благодарности материальной не жду, просто хочу, чтобы у них всё было хорошо.
Помогая своим трансгендерным пациентам, я чувствую свою необходимость, и главная моя мотивация — помочь человеку изменить жизнь к лучшему. Я вижу, как это происходит спустя несколько лет от начала терапии. И меня это радует, так как значит, что я смогла помочь.
Я планирую и дальше помогать чем смогу. Надеюсь, что будет возможность консультировать и поддерживать. Мне необходимо мнение юриста, если закон примут, чтобы знать, как его можно обойти безопасно для себя.
Людмила, эндокринолог:
— Я очень расстроена и растеряна из-за этого законопроекта. Не знаю, что делать дальше с моей научной работой. У меня в исследовании уже 100 человек, есть статьи в журналах. Научный руководитель предложила «взять паузу».
У меня много трансгендерных пациентов. Они записываются ко мне на приём в частную клинику. Я радуюсь, когда помогаю трансгендерному пациенту. Что мне это даёт? Опыт, навыки общения с разными пациентами, преимущество перед коллегами, которые не занимаются такими пациентами.
Многие уже поменяли документы, документально они уже нужного пола и будут иметь право обращаться за медицинской помощью. Некоторые переехали в другие страны. Можно консультировать и дистанционно.
Я думаю, что категорический запрет сработает больше для государственных учреждений, которые работают по ОМС. Частным клиникам, наоборот, выгодно иметь больше пациентов. Мне кажется, всё будет продолжаться, но только завуалированно.
Марал, гинеколог:
— Я думаю, что этот законопроект полон дискриминации, и сама новость про него повергла меня в шок. Я удивлена, что это происходит в наше время, когда гендерная дисфория давно изучена медициной вдоль и поперёк. Мне очень жаль, что такое происходит. И я не знаю, каким образом облегчить тревогу людей за их будущее. Я просто стараюсь дальше делать свою работу и помогать моим трансгендерным пациентам в рамках моих сил и возможностей.
Я боюсь, что закон может связать нам руки в дальнейшем оказании медицинской помощи при гендерно-аффирмативной терапии. Наверное, это самая страшная часть всей этой истории. Он поставит нас, врачей, перед сложным выбором. Я не имею представления, как я буду работать, если такое произойдет. Мне страшно об этом думать.
Мое отношение к людям остаётся таким же, каким оно было всегда. Гендерная дисфория — это состояние, требующее медицинской помощи и сопровождения. Человек имеет право жить ту жизнь, какую хочет. И современная медицина это поддерживает. А этот законопроект выступает против права человека на свою жизнь.
Ко мне часто обращаются трансгендерные пациенты. Если я вижу, что человек не может попасть на консультацию, то я задерживаюсь на работе, чтобы принять дополнительных пациентов. На приеме обычно бывает тёплая обстановка, и пациенты сами делятся тем, через что они сейчас проходят. Я стараюсь выразить эмпатию и поддержку. Мне кажется, пациентам важно знать, что врач разделяет их переживания.
Я чувствую удовлетворение от своей работы и, наверное, от своей жизни, когда среди этих событий я могу создать островок спокойствия, адекватности и доступа к хорошей медицинской помощи тем, кто в этом нуждается. Мне очень хорошо внутри, когда мои трансгендерные пациенты в стенах моего кабинета находят понимание и поддержку. Я очень рада, когда они уходят довольными от меня. В такие моменты я чувствую себя частью того мира, в котором всегда хотела жить.
Признаюсь, я не знаю, что будет после принятия законопроекта. Определённо закон будет работать против моих человеческих и профессиональных ценностей. Я всегда была законопослушной гражданкой. И я не знаю, каким образом я смогу решить эту дилемму. Я до последнего надеюсь, что хоть какие-то лазейки будут в законе. И мы будем их искать.
Юлия, эндокринолог:
— Законопроект вызывает глубоко отрицательные эмоции. Думаю, что он — провокация. И на моей работе, думаю, в ближайшие годы он никак не отразится.
Трансгендерные пациенты обращаются часто. Стараюсь поддержать информацией, если получается её найти, стараюсь быть на связи. Наблюдая за светящимися лицами, испытываю чувство радости и тёплое чувство нужности моим пациентам.
Пока закон не приняли, буду продолжать помогать. Когда примут, будем искать пути и возможности. Думаю, мне очень поможет помощь в нахождении путей для помощи моим транс-солнышкам.)) Вместе мы справимся.
Нина, эндокринолог:
— Это страшный законопроект, который является ярчайшим примером дискриминации и ограничения свободы. Он вызывает у меня злость, обиду, негодование.
У нас, врачей, в итоге могут возникнуть сложности с выпиской рецептов, с кодированием по МКБ, особенно при работе в системе ОМС.
Я очень сочувствую трансгендерным пациентам. Ощущение, что в последнее время им постоянно пытаются вставить палки в колёса и сделать жизнь гораздо сложнее. Ко мне нечасто обращаются такие пациенты, но когда приходят и мне удаётся помочь, я чувствую, что всё не зря и жизнь человека стала хоть чуточку легче и счастливее.
После принятия закона буду поддерживать словами и действиями. По возможности буду искать лазейки, чтобы также помогать пациентам с лечением и динамическим наблюдением. А мне в первую очередь нужна будет поддержка информационная. Консультации юристов с пояснениями о том, что изменилось с медицинской стороны вопроса и как можно дальше помогать безопасно для пациентов и себя.
Маргарита, эндокринолог:
— Я думаю, что законопроект, который может навредить жизни человека, неправомочен. В настоящее время у меня наблюдаются шесть человек, получающих гендерно-аффирмативную терапию. Мы обсуждаем возможность психологической поддержки. Когда помогаю пациентам получать соответствующую терапию, ощущаю себя человеком, на которого можно опереться. Это вдохновляет.
Не знаю, как дальше смогу помогать трансгендерным пациентам, в настоящее время ощущаю свою полнейшую беспомощность и растерянность, пока не нашла способ себя поддержать. Знаю, что после принятия закона обязательно будет комментарий от юриста, и тогда растерянность пройдёт.
Валентина, эндокринолог:
— В нашем цивилизованном обществе мы на законодательном уровне хотим прекратить оказывать медицинскую помощь пациентам, которые приносят пользу обществу. Причём они получают медицинскую помощь за свой собственный счёт, потому что всё бремя приобретения гормональных препаратов не покрывает фонд ОМС.
Все мои трансгендерные пациенты, которых я наблюдаю по несколько лет, занимаются общественно-полезным делом. Среди них есть режиссёры, парикмахеры, ценные IT-специалисты , дизайнеры, художники, работники типографии, журналисты, преподаватели музыки и различных школьных предметов и т. п. Эти люди на фоне многих моих цисгендерных пациентов отличаются повышенной эмпатией, особым чувством такта и широким кругозором.
Высокая работоспособность и особая творческая продуктивность у таких людей возможна только благодаря тому психологическому комфорту, без депрессий и суицидальных мыслей, который они обретают после перехода.
Иерей Константин Пархоменко в одном из интервью напоминал, что Адам, увидев сотворенную из его стороны женщину, воскликнул: «Вот плоть от плоти моей! Вот кость от кости моей!» Если перевести это на современный русский язык, это будет выглядеть как «она такая же, как и я, – не хуже, не ниже меня! Абсолютно такая же полноценная и совершенная, как и я». Так вот я как врач про своих трансгендерных пациентов могу сказать то же самое: это абсолютно полноценные люди! Они имеют право жить в гармонии с собственным телом и продолжать приносить пользу обществу.
Сколько за время работы с такими пациентами я выслушала историй, как они до перехода не могли смотреть на себя в зеркала, завешивая их в квартире простынями, не могли смотреть на свои фотографии в фоторамках и телефоне, как часто их посещали суицидальные мысли от безысходности из-за ощущения жизни в неправильном теле. Так почему же мы, общество, молчаливо одобряя подобный запрет, готовы стать соучастниками статьи УК РФ 110.1 «Склонение к совершению самоубийства»? Потому что именно к увеличению количества самоубийств у наших пациентов может привести подписание этого закона против человечности.
Я не хочу, чтобы медицина моей страны в будущем занималась таким лечением, итогом которого будет наводнение страны подобиями Шарикова из «Собачьего сердца». Христос в Евангелии от Иоанна говорит: «Я пришёл, чтобы вы имели жизнь — жизнь с избытком». Все мы заслуживаем жить достойной и счастливой жизнью. И никакие люди никак не должны являться досадным исключением.
Ева-Лилит, эндокринолог, преподаватель курса:
— Что я думаю о законопроекте? Я работаю по 20 часов в сутки, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию с этим законопроектом и тем влиянием, которое он окажет на моих трансгендерных пациентов. Я буду продолжать работать в любом случае так или иначе, легально или нелегально.
Моё отношение к людям, которые обращаются ко мне за помощью, никак не меняется из-за каких-то дискриминационных законопроектов. Да, он делает определённую группу моих пациентов ещё более уязвимыми, но это не значит, что, если бы его не было, эта группа не была бы уязвимой, это не значит, что я до этого не делала всё возможное, для того чтобы помогать этой группе людей. Я просто буду продолжать делать всё возможное.
Трансгендерные и небинарные люди — это почти 100% моих пациентов и пациенток, как-то так вышло, что они очень любят ко мне приходить вследствие моей высокой квалификации в этой области и моей френдли-позиции, о которой я говорю во всеуслышание.
Каким образом я их обычно поддерживаю? Я предоставляю им качественные медицинские консультации, качественную медицинскую помощь, принимая во внимание все нюансы их положения, договариваюсь с клиниками, где я работаю, о максимально низкой оплате, на которую готова клиника, предоставляю всю имеющуюся у меня полезную информацию о разных аспектах перехода, в том числе частично юридическую, и информацию о бесплатной помощи: психологической, равноконсультантской, юридической. Предоставляю контакты коллег из других областей или из той же области, если у меня нет возможности принимать в какой-то момент людей или я не справляюсь с тем количеством пациентов, которые хотят ко мне попасть.
Я как-то говорила, что люди, которые приходят ко мне за гендерно-аффирмативной терапией, это мои самые любимые в каком-то смысле пациенты. Когда мои пациенты и пациентки становятся счастливее, я тоже становлюсь счастливее. Это меня радует. Многие транслюди, которые ко мне приходят, очень интересны, с ними очень приятно общаться, поэтому в этом отношении я тоже на личностном уровне становлюсь счастливее. На профессиональном уровне гендерно-аффирмативная терапия — это область медицинской науки, которая мне крайне интересна, потому что она мало изучена, здесь есть пространство для роста, для изучения, для творчества в каком-то смысле.
Я буду искать какие-то возможности продолжать консультировать или хотя бы предоставлять информационные консультации. Помогать людям находить препараты, если это потребуется, ну и в рамках моей небинарной инициативы, где я являюсь сокоординатором, мы планируем помогать, если потребуется, с релокацией и с другими видами помощи, в том числе гуманитарной, если это будет нужно.
Какая поддержка мне нужна будет для этого в первую очередь? Психотерапевт, я считаю, потому что всё, что сейчас происходит, это большая нагрузка и очень травматичные процессы, и я сама, мои близкие и люди, которые обращаются ко мне за помощью, мои пациенты, находятся в очень тяжёлом положении.
Источник: Килькот 18+