«Транскология»: Энджи Беклс (они/их). Люминальный тип рака молочной железы (ER+)
Рак молочной железы глазами небинарного человека
Странно заболеть раком молочной железы, когда у вас неоднозначное отношение к своей груди: внезапно вы постоянно думаете о ней, в то время как до этого вам удавалось по большей части её игнорировать. Ну, типа, рак — несомненно отстой, несмотря ни на что. Но рак молочной железы — это одна из наиболее гендерированных разновидностей рака, и он ощущается особенно странно для человека в гендерном поиске. Да и весь процесс болезни и лечения очень-очень циснормативный, если не сказать циссексистский.
Когда мой хирург-маммолог сказал мне, что у меня рак молочной железы, он явно предполагал, что я захочу сделать операцию по реконструкции груди. Но я не стали даже рассматривать этот вариант — мне никогда не нравилось иметь грудь. С моей точки зрения, мои груди были большими раздражающими буграми, которые выросли на мне в возрасте одиннадцати лет без моего согласия и которые теперь так подло предали меня. Какого чёрта я должны были хотеть их сохранить?
Но реконструкция груди была единственной опцией, которую со мной обсуждали. Никто даже не упомянул, что можно сделать профилактическую мастэктомию другой груди или хотя бы просто не восстанавливать грудь. Вместо этого врач вручил мне брошюру и рассказал о реконструкции. Я должны были тогда сказать, что я не хотели её, но я были в шоковом состоянии: в глубине души, с тех пор как я нашли у себя уплотнение, я вроде как знали, что у меня рак, но я надеялись, что это будет что угодно, кроме него. Конечно же, мне не повезло. Поэтому мне потребовались месяцы, чтобы даже просто заикнуться о том, что на самом деле я очень хотели удалить вторую грудь, но от меня отмахнулись со словами: «Давай сначала закончим химиотерапию». Нет, конечно, мне нужно было закончить лечение, но казалось несправедливым, что я даже не могли поднять этот вопрос.
Когда я пришли в себя после мастэктомии (или удаления Злой! Груди, как я называли это про себя), я подумали на (ужасную, ужасную) секунду, что операции не было: сочетание оставшейся большой груди и чудного больничного халата, который я носили, дало мне иллюзию (на несколько мгновений), что у меня всё ещё есть Злая! Грудь. Мне пришлось прикоснуться к ней, чтобы убедиться, что она исчезла. Не помогало и то, что мне не было больно — до этого я оказывались в операционной только один раз из-за сломанной ноги, и этот опыт был очень болезненным, так что я подумали, что тут будет то же самое. В тот момент я ожидали боли, но её не было — на самом деле я чувствовали себя довольно хорошо: все мои обычные боли и неприятные ощущения, видимо, были стёрты обезболивающим.
За меня постоянно пытались решить, что будет меня волновать: выпадение волос (меня оно не особенно беспокоило), потеря фертильности (совершенно точно меня не беспокоила — хотя все очевидно ждали, что будет). Конечно, это может быть значимо для многих, но всё-таки не для всех.
И во время всего этого я продолжали пересматривать свой гендер — кульминация долгого, медленного процесса, который начался с того, что в детстве я были томбоем, а затем обычной «более или менее женщиной» в течение последних десяти лет или около того — в основном из-за моего незнания альтернатив. Процесс, который был бы намного быстрее и легче, если бы я столкнулись с понятием небинарности раньше — вместо этого первая идентичность, о которой я узнали, была «гендерфлюид», но это определение мне не подходило. Теперь я понимаю, что это, вероятно, потому, что я довольно сильно разделяю свои гендерную идентичность и гендерную презентацию: я всегда небинарные по идентичности, но моя презентация может варьироваться в зависимости от того, как я себя чувствую в данный момент времени. Если что, это лично мой взгляд на то, что такое небинарность, и я знаю, что другие люди думают по-другому.
Итак, есть пара предубеждений о больных раком груди: во-первых, вы должны быть женщиной (за исключением некоторого количества мужчин, заболевших раком молочной железы); во-вторых, вы непременно обеспокоены своей женственностью, включая вашу фертильность и вашу внешность. Всё становится сложнее, если вы не вписываетесь в эти шаблоны. Вся информация о лечении подаётся так, словно эти вещи для вас однозначно важны, но для меня это было не так. Я просто хотели закончить лечение и жить дальше.
Не знаю точно, что я бы поменяли в том, как врачи общаются с пациентами, но, наверное, на их месте я бы чаще спрашивали пациентов об их опасениях, а не строили догадки. Дело не в том, что я считаю неправильным говорить о выпадении волос, или фертильности, или потере женственности. Но я бы предпочли, чтобы меня спрашивали напрямую, беспокоит меня это или нет.
Ближе к концу моего лечения я чувствовали себя немного мошенником, позволяя врачам и другим пациентам продолжать считать меня женщиной, но, честно говоря, у меня не было сил на то, чтобы делать каминаут во время лечения. Меня этот момент не так сильно расстраивает, как мог бы, даже учитывая, что меня всё-таки несколько раз выгоняли из женского туалета. Важнее всего для меня на тот момент было вылечить рак и сохранить психическое здоровье в процессе осознания своей гендерной идентичности, а каминауты незнакомцам были далеко внизу в моем списке приоритетов.
И если бы я вернулись назад во времени, я бы сделали всё то же самое. А значит, так и должно быть.
Не смелость, а выживание
Когда я сказали своему терапевту, что я небинарные, она назвала меня храбрыми. Я сказали ей, что дело не в смелости, а в выживании. Я не думаю, что она действительно поняла, что я имели в виду, и я не думаю, что в то время я были в состоянии в полной мере сформулировать это. Так что я собираюсь проработать это здесь. Я кратко упомянули об этом в предыдущем посте, но я хочу раскрыть эту тему немного подробнее.
Когда вы принадлежите к меньшинству, особенно в отношении гендера или ориентации, вас часто обвиняют в том, что вы это «выпячиваете», то есть в том, что вы квир, или транс, или небинарный, или чёрный, или любой подобный человек, который открыто заявляет о себе. Любая попытка сказать «Эй, я тоже здесь живу, и у меня тоже есть потребности, желания и предпочтения» может быть встречена враждебностью или даже насилием. Так почему же мы упорно выражаем свою индивидуальность, когда может показаться, что проще и безопаснее этого не делать?
Я не могу говорить за других людей, но лично для меня наступил момент, когда оставаться «в шкафу» стало большим насилием над собой, чем любое внешнее насилие, с которым я могли столкнуться как открытый квирчеловек. Я просто не могли больше притворяться. Страх потерять друзей или семью, подвергнуться насилию или преследованиям со стороны других — всё это блёкло перед ущербом, который я наносили самим себе. Я пытались притворяться такими же, как все остальные, и это только делало меня несчастными. Поэтому я просто перестали это делать.
И какое это облегчение! Иметь возможность сказать «это я» так, чтобы это было правдой на сто процентов, иметь возможность выйти на улицу с чувством, как будто показываешь миру своё истинное «я», возможно, впервые — я никогда раньше не чувствовали себя настолько свободными.
Конечно, это только звучит просто. На самом деле всё было не так легко, но основное открытие заключалось в том, что попытка быть тем, кем я не являюсь, не только не работает, но и причиняет мне боль. Возможно, другим людям было бы удобнее, если бы я притворялись, что я такие же, как они, но ведь это неправда. А притворяться — утомительно. Так много энергии было потрачено на то, чтобы не сболтнуть лишнего, чтобы помнить, кто что знает обо мне, на попытки понять, не выдаст ли меня разговор на какие-то темы, и на то, чтобы действовать так, как я думали, что должны.
Я не думаю, что я храбрые; в некотором смысле мне очень повезло. Никто из тех, кому я рассказывали, не отреагировал плохо. Я всегда думали, что смелость — это нечто позитивное и приятное, но со мной всё было не так. Это было больше похоже на безысходность, на отчаянную последнюю попытку, отчасти обусловленную моим диагнозом и лечением. Я просто сдались и как будто спрыгнули с края обрыва, а затем осознали, что находились всего в нескольких дюймах над землёй. И я полностью понимаю, что для многих из нас быть открытыми не так просто.
Я не даю советов, просто излагаю свою точку зрения. Для меня было лучше сделать каминаут; для кого-то ситуация может быть иной. Но оставаться «в шкафу» — тоже нелёгкий выбор.
«Транскология» — зин транс-активистов из США Романа и Чарли, переведённый силами «Т-Действия»
Оригинал зина здесь https://www.transcancerzine.com/zine-library#h.25e8ayq0nw91 .
Источник: Т-Действие